“Я думаю, что тогда для любого украинца уже не было выбора, протестовать или нет, я имею в виду для любого сознательного украинца. Мы знали, чего хотим, и понимали, что наше правительство, президент Янукович, почему-то решил нас обмануть. Сначала он говорил, что да, мы будем двигаться к интеграции с ЕС, но потом подписал какие-то соглашения с Россией, и мы осознали, что идём не туда, куда хотели”, – вспоминает киевский режиссёр-документалист Марина Чанкова.
Историк Евгений Монастырский рассказал Euronews, что в первые дни Евромайдана оказался Киеве, так как приехал в столицу на научную конференцию.
“Я тогда просто вышел посмотреть, что происходит в центре. И это первый момент, который очень хорошо запомнился: небольшая группа студентов собралась вместе в первую ночь на площади Независимости, а затем во второй и третий дни я просто наблюдал, как к ним присоединяются другие люди”, – рассказывает Евгений.
Первыми выразить своё недовольство в центр Киева пришли в основном молодые люди. Протест был мирным, однако через несколько дней власти решили разогнать протестующих, мотивировав свои действия тем, что на центральной площади планировалось установить новогоднюю ель.
“События, которые меня сильно зацепили, произошли 30 ноября: были избиты студенты, – вспоминает специалист по истории стран Восточной Европы из Йельского университета Марси Шор. – На площади была в основном молодёжь, ведь именно они теряли больше всего. Европа была близка им. Евромайдан в ноябре 2013 года принадлежал этому поколению”.
По словам Марси Шор, Виктор Янукович рассчитывал на то, что расправа над студентами напугает их родителей и заставит увести своих детей с площади.
“И тут произошло нечто неожиданное: вместо того чтобы забрать детей с улицы, родители присоединились к ним”, – рассказывает Шор.
После разгона студенческого протеста ощущения были “будто лёг спать в Киеве, а проснулся в Москве”, вспоминает сотрудник Atlantic Council Питер Дикинсон.
“В этот момент – первого декабря – протесты приобрели действительно массовый характер. Уже через несколько часов, на следующий день, в центре Киева собралось около миллиона человек. Некоторые административные здания были заняты несогласными с действиями властей. На Майдане появился постоянный палаточный городок. То, что было довольно скромным протестным движением, превратилось, по сути, в революцию”, – говорит Дикинсон.
Серджио Кантоне в те дни руководил работой киевского бюро Euronews:
“Я помню, что было очень холодно. Протестующие жгли автомобильные покрышки. Это была “война льда с огнём”. Улицы были скользскими из-за того, что против демонстрантов использовались водомёты, а горящие ряды шин создавали “огненные стены” с плотными завесами чёрного дыма. Картину довершали разрывы и вспышки светошумовых гранат, которые применял “Беркут”, – вспоминает наш коллега.
“Большинство людей, с кем я тогда разговаривал, считали это решающим моментом для Украины с точки зрения того, каким будет её развитие, в какое государство она превратится. Станет она в будущем европейской страной или её ждёт участь авторитарного государства советского типп? Это был цивилизационный выбор”, – рассказывает Питер Дикинсон.
“Идея заключалась в том, чтобы избавиться от несправедливой, аморальной и коррумпированной системы”, – добавляет Серджио Кантоне.
В январе на улицах Киева появились первые погибшие. Трое протестующих были застрелены.
18-20 февраля – дни самых трагических событий Революции Достоинства. В результате столкновений в центре Киева погибли десятки людей.
“Люди в центре города были убиты нашей властью… Это был переломный момент, который вызвал еще большее возмущение. В тот момент у украинского народа появилась решимость идти до конца”, – говорит Марина Чанкова.
“Мы слышали выстрелы. Очевидно, что цель массовых убийств состояла в том, чтобы напугать, разогнать украинцев. Но когда я пошёл к Майдану, туда уже двигалось “огромное море людей”. Киевляне несли бутылки с водой, медикаменты, теплую одежду, еду – всё, чем можно помочь. Все были настроены очень решительно”, – вспоминает Питер Дикинсон.
Расстрелы на Майдане стали самым сильным потрясением за все эти месяцы, рассказывает Евгений Монастырский.
“Такое нельзя прощать никому. Долгий путь создания гражданского общества, начавшийся в начале 2000-х годов, достиг своего первого пика именно в феврале 2014-го, когда стало понятно, что мы, граждане Украины, гражданское общество, дошли до той точки, когда больше не можем сосуществовать с этим правительством и что-то нужно менять”, – вспоминает Евгений.
Революция Достоинства в Украине завершилась сменой власти в стране.
