После семи недель, проведенных в заложниках в туннелях Газы, они наконец-то могут смеяться, общаться и играть. Однако некоторые малыши, которых вернули домой, все еще не хотят поднимать голос выше шепота.
Они могут есть, что хотят, спать, сколько захотят, и забыть о перенесенных ужасах. Однако на практике некоторых детей до сих пор приходится убеждать в том, что больше нет необходимости беречь еду на случай, если потом ничего не предложат.
86 израильтян, освобожденных во время кратковременного перемирия между правительством страны и ХАМАС, вернулись домой.
Однако в результате нападения палестинских боевиков 7 октября примерно на 20 городов и деревень многие из детей остались без постоянного дома. У некоторых погибли родители, а другие до сих пор находятся в заложниках.
Шаг за шагом эти дети, их матери и бабушки, которых удерживали вместе с ними, восстанавливают здоровье. Никто, включая лечащих врачей и психологов, не знает, сколько времени это может занять.
“Они выглядели как тени детей”, – вспоминает доктор Эфрат Брон-Харлев из детского медицинского центра “Шнайдер” в пригороде Тель-Авива, которая занимается терапией с двумя десятками бывших заложников, большинство из которых дети.
Некоторым из них не разрешалось мыться в течение всего времени пребывания в плену. Многие потеряли 10-15% от общего веса.
Одна 13-летняя девочка рассказала, что все время пребывания у боевиков она считала, что семья бросила ее, и похитители это внушили ей, говорит Брон-Харлев.
“Они сказали мне: ты больше никому не нужна. Никто тебя не ищет. Никто не хочет, чтобы ты вернулась. Вокруг слышны взрывы. Всё, что они хотят сделать, – это убить тебя и нас”, – сказала девочка врачам.
Пережив такой опыт, “не думаю, что это легко будет забыть”, – говорит доктор Яэль Мозер-Глассберг, которая лечила 19 освобожденных детей.
“Теперь это часть их жизни”, – констатирует врач.
За несколько дней, прошедших после освобождения заложников, почти все они были выписаны из больниц и вернулись к своим семьям, причем некоторых из них встречали тысячи доброжелателей.
Врачи и другие специалисты, которым было поручено лечить бывших заложников, несколько недель готовились к их возвращению. Но они оказались не готовы к тому, что многие дети отказывались говорить.
“Большинство из них повторяют, что нужно вести себя очень тихо. Всё время. Не вставать. Не разговаривать. Ни в коем случае не плакать. Не смеяться. Просто быть очень, очень тихими”, – объясняет Брон-Харлев.
“То, что пережили эти дети, просто невозможно себе представить”.
Однако некоторым бывшим заложникам удается вернуться к нормальной жизни.
12-летняя Ноам Авигдори, которую освободили вместе с матерью, провела последнюю неделю, обмениваясь шутками с отцом, встречаясь с друзьями и даже отважившись выйти в магазин.
“Когда я говорю: “Ноам, сделай то или сделай это”, она отвечает: “Папа, ты же знаешь, что со мной случилось”. Дочь понимает, что может так ответить и пользуется этим”, – рассказал в интервью ее отец Хен Авигдори.
Но бывают и ночи, когда Ноам просыпается с криком, добавил он.
Почти все освобожденные почти ничего не рассказывали публично об условиях жизни в заложниках. По словам членов их семей, официальные лица просили не раскрывать подробности, чтобы не подвергнуть опасности тех, кто все еще находится у ХАМАС.
Однако из некоторых интервью их близких, врачей, специалистов по психическому здоровью, а также из заявлений официальных лиц становится ясно, что хотя все заложники страдали, условия их нахождения в плену были неодинаковы.
Некоторых изолировали, другие, в частности Ноам Авигдори и ее мать Шарон, содержались вместе с родственниками.
“Все, кто находился с членами семьи или с друзьями, были в гораздо лучшем состоянии, когда их освободили”, – говорит Дани Лотан, клинический психолог из клиники “Шнайдер”, который лечил бывших заложников.
Однако даже в семьях бывает по-разному.
За те недели, что они провели у боевиков, Даниэль Алони и ее 5-летняя дочь Эмилия завязали тесную дружбу с одним из тайских заложников. Через неделю, после того как их всех освободили, они созвонились по видеосвязи и девочка спела для восхищенного нового друга, и посчитала от 0 до 10 на тайском, цифры она выучила за те несколько недель, что они провели в заложниках.
А вот двоюродным братьям Эмилии, трехлетним близнецам, приходится нелегко после возвращения.
В плену Шарон Алони держали вместе с мужем и одной из их девочек-близнецов в маленькой комнате, где находились еще восемь или десять человек. Супруги провели “десять мучительных дней”, полагая, что их вторая дочь убита.
Однако однажды Шарон сказала мужу, что слышит крики их пропавшей дочери Эммы. Через несколько минут без объяснений появилась женщина и принесла им ребенка. Это радостное воссоединение позволило матери и дочери оставаться вместе до конца их плена, но за пару дней до освобождения отца девочек увезли, и его местонахождение до сих пор неизвестно.
Теперь, оказавшись на свободе, девочки просыпаются с плачем посреди ночи, рассказывает брат их отца Моран Алони. Эмма не разрешает никому отходить от нее. Они уже привыкли говорить громко, но мать все еще разговаривает шепотом.
Бывшие заложники рассказывают, что им давали мало еды.
Одна семья рассказала врачам, что каждое утро в 10 часов им давали по печенью с чаем и время от времени по одному сушеному финику. В 5 вечера им подавали рис. Этого было недостаточно, но день за днем от переживаний у них пропадал аппетит.
Одна 15-летняя девочка рассказывала, что не ела несколько дней, чтобы отдать свою долю еды 8-летней сестре.
Некоторые из 23 тайских заложников, освобожденных недавно, рассказывали, что им выдавали примерно по пол-литра воды на три дня. Иногда, по их словам, это была соленая вода.
Процесс восстановления после такой травмы будет медленным, говорят врачи. Взрослые, возможно, лучше справляются с пережитым по сравнению с детьми, но и их восстановление сопряжено с определенными трудностями.
85-летняя Яффа Адар, пережившая Холокост, которую вывезли из кибуца и привезли в Газу на тележке для гольфа, долго рассказывает родным о своем пребывании у боевиков. По словам её внучки, “она невероятно сильна психологически, но можно видеть, как ад проник в ее душу”.
В больницах врачи, социальные работники и психологи тщательно следят за тем, как и кто разговаривает с бывшими заложниками, не желая усугублять их травму.
Однако по мере того, как они возвращаются домой, и дети, и взрослые сталкиваются с последствиями октябрьского теракта, которые от них скрывали.
Шошан Харан, ее дочери и внуки на протяжении всех семи недель пребывания в заложниках не знали, что случилось с ее мужем.
“Мне пришлось рассказать, что отец погиб”, – говорит Юваль Харан.
